Старый и усталый Евгений Дворжецкий

... О Дворжецком-самом-младшем я, признаться честно, до приезда "Школы современной пьесы" знала совсем немного. Ну помнила его, конечно, по киноролям. Эдмон Дантес в "Узнике замка Иф", Ричард в "Иду на грозу", Генрих в "Графине де Монсоро" - яркий типаж и фамилия весьма известная. Знала, что был ведущим телепередачи "Бесконечное путешествие", а ныне другой - "Про фото".

Наблюдала даже как-то в рекламном ролике эпатажного г-на Жириновского. А вот с театральными ролями, по понятным причинам, знакома не была, далековата несколько столица. Гораздо подробнее я была информирована о Дворжецких-старших - Вацлаве Яновиче, родителе нашего героя, и его брате Владиславе. Собственно, знакомство с этой семьей началось у меня именно со старшего брата, вернее, его Хлудова в "Беге", поразившего мое почти детское тогда сердце. Поэтому, когда приехал театр, вопроса "идти или не идти" даже не стояло - я просто не могла не посмотреть на "брата Хлудова".

Стоит сказать загодя, что наш разговор носил весьма занятный характер. Получилось даже не интервью, а нечто в стиле модного нынче чил-аута. Легкая болтовня без длинных монологов и попыток псевдокритического разбора творчества. Так что искать глубины не стоит, ну болтают люди и болтают.

- Евгений, почему вы поступили именно в театральное? Вацлав Янович, кажется, довольно скептически относился к этой затее...

- Каждый отец относится к затеям своих детей, признаюсь вам как отец, скептически. Но когда ребенок что-то доказывает, есть возможность удивиться. Вот так это и у нас было.

- Почему же он не верил в ваши способности?

- Потому что я никогда их не проявлял. В школе и детском саду участвовал, как и все, в самодеятельности. А чтобы в кружок ходить или в народном театре играть - не было такого.

- Ну а будущее своей дочери вы тоже не видите в театре?

- Анька сейчас постоянно этим занимается. Они сейчас под Москвой, в актерском доме отдыха. Вот и устраивают там всякие концерты своей компанией, выступления. Забавно все это... Потом посмотрим, может быть, она вырастет каким-нибудь кибернетическим гением: что-то позже проявится. А может быть, дай Бог, будет просто хорошим человеком. Я, во всяком случае, буду стараться. Насколько это от меня зависит. Главное - не мешать! Не мешать развиваться, не гнобить, не делать лишний раз наставления, пытаться направлять, а не учить и указывать. Больно уж много и без того указок.

- Вы ведь преподавали в театральном, не бросили еще этого занятия?

- Сейчас уже не преподаю, просто на это не хватает времени. У меня ведь есть и телевизор, и второй театр, и четыре спектакля в "Школе современной пьесы".

- А как вы на конкурс "Учитель года" попали? Видимо, за весомый педагогический вклад..?

- Нет, просто вел церемонию, зарабатывал деньги. Я ведь и концерты к 50-летию Победы вел в Кремлевском Дворце съездов! Страшно очень.

- Но не страшнее же, чем выходить на сцену театра?

- Представьте, стоишь один на сцене Кремлевского Дворца съездов, на этом стадионе, и тебе нужно сказать: "Уважаемые товарищи, сейчас объявляется "минута молчания" в память о погибших во время Великой Отечественной войны. Просьба всех встать". И вот весь этот зал, не помню, кажется 5 тысяч мест, начинает вставать. Полная тишина, только звон орденов. И первый ряд, начиная от Ельцина и Алексия II, до всех остальных - а я один на сцене. Когда ты артист, играешь в театре - это совсем иное, даже если это сцена Новосибирской оперы, где 1300 человек. Проще, потому что занимаешься своим прямым делом.

- Ну и пиетет, признайтесь, к самому зданию остался с советских времен...

- Безусловно. Да и событие было совсем не рядовое. Мы ведь понимали: все, больше этого праздновать не будут. К 60-летию Победы кто останется? А к 75-летию вообще никого не будет! Сейчас ведь не празднуют победу 1812 года, хотя тоже большое событие было.

- Кстати, в Новосибирске вас лучше принимали, чем в Томске?

- В Новосибирске мы играли в двух театрах: в "опере" и в "Глобусе". В "Глобусе" играли "Чайку", очень хороший театр - зал, сцена потрясающие. В "опере", где 1300 мест - просто стадион какой-то, - мы показали "Дон Кихота", "Антигону в Нью-Йорке", "Затерянных в раю". Играли, между прочим, с микрофонами.

- Там же должна быть хорошая акустика?

- Мы были вот такие (показывает сантиметра два) с последнего ряда. Тем не менее на "Антигоне" был полный зал.

- Томск вас в этом отношении не разочаровал?

- Нет (решительно), я все прекрасно понимаю. Наверное, для жителей города дорогие билеты: для нас поездка из Москвы ведь тоже стоит больших денег. А во-вторых, лето, жара. У кого есть деньги, уже уехали за границу или в Сочи. У кого денег нет, копают огород. Это нормально. Очень хорошо, что мы собирали 70% зала.

- Глядючи на ваш послужной список, у меня зародилось смутное подозрение, что со старичком Дюма вас связывают особые отношения...

- Нет, просто так сложилось. Здесь все написано... (разворачивает газету). Читали?

- Нет. А кого цитировать будете?

- Московская перепечатка. "Это ваша вторая встреча с А.Дюма..." -"Да, первая случилась в фильме Г.Хилькевича "Узник замка Иф", где я сыграл сразу две роли - молодого Эдмона Дантеса и сына Мерседес..."

- Но вы и в театре играли Дюма - "Миледи" в постановке антрепризы "Е".

- О, это ужас!

- Кстати, один из критиков заметил, что вы очень неловко фехтуете шпагой...

- Правда? Я даже не читал. Ну почему? В "Графине де Монсоро" я тоже фехтую и, кажется, неплохо.

- А что вы еще умеете делать?

- Я сегодня встречался с одним замечательным жителем вашего замечательного города - господином Лейкиным. Знаете?

- Знаю, фотограф... И что?

- Был у него дома, смотрел его коллекцию фотоаппаратов - это просто фантастика! Я и сам очень люблю снимать.

- Вот видите, в случае чего сможете на хлеб заработать...

- Ну я ведь занимаюсь этим непрофессионально. Хотя некоторые фотографии, наверное, можно было бы продавать в желтые газеты. На старых фотографиях знаменитостей, что лежат у меня дома, много интересных интимных подробностей для бульварной прессы. Когда пересматриваю, сам иногда удивляюсь: ба, какие люди! Для меня это любительство, просто удовольствие. А вообще умею делать все. Ну, сваю не умею забивать, с парашюта не умею прыгать - страшно. А так: машина, компьютер...

- В игрушки режетесь?

- А как же! Сейчас вот Blood второй принесли. А начинал, конечно, как все, - Doom, Quake, Heretic. Но в стратегию не играю. Потому что на это очень много времени надо: сидеть, думать. Я Интернет и то поставил только ночной. Это, конечно, не значит, что я ночи напролет сижу перед компьютером, утром ведь вставать и на работу топать, как всем. Иногда, конечно, тяжело бывает. Так устанешь, что хочется бросить все и уехать куда-нибудь одному отдохнуть. Но, думаю, что в одиночестве я бы больше трех-четырех дней не выдержал. А вместе с семьей выезжать не очень-то получается. В прошлом году, правда, съездили в Ялту. Я должен был сниматься там, думал, и поснимаюсь, и отдохнем, и денег еще заработаю. Съемки отменили, и я "попал" по полной программе - все равно что на Канарские острова съездил. И все равно это не все вместе - собак-то в любом случае приходится на кого-нибудь оставлять, хоть и жалко. Это же члены семьи. Одной "чучке" 11 лет - уже старая. А Шляпа еще молоденькая - 4 года. На Канары мы тоже, кстати, съездили. Потрясающий остров Лансароте. Вот идеальный климат - 25-27&sub0С! Сам остров серый, потому что вулканический песок не желтый, а серый. Но, в основном, там камни. Лишь в некоторых местах желтые пятна у моря. Как мне сказали, это ветер приносит песок с Сахары - Африка там совсем рядом. (Я в Интернете справилась - 100 км от Африки. - Прим.Н.Д.).

- Я знаю, что вы с отцом работали вместе в фильме "Мечты идиота".

- Нет, у него роль была совсем маленькая. Мы с ним там встречаемся, но совместной работой это не назовешь. Мы должны были работать вместе в апреле 1993 года. Фильм назывался "Хагги-Таггер". Я снялся в нем. Но только с Вициным, поскольку папы не стало...

- Вообще, вам с родственниками трудно было работать на площадке? Вы ведь и с женой играли вместе - в "Беренике".

- В какой-то степени труднее, в какой-то легче. Все равно ведь в семье все обсуждается - хоть работаешь вместе, хоть нет. Тем более, на площадке это уже партнер, а не жена. А как партнер Нина мне очень нравится. Она - классная актриса. Мне даже кажется, что лучше меня. Просто жизнь так складывается, что пока у нее нет телевидения и кино.

- Когда ковырялась в Интернете, выуживая о вас информацию, наткнулась на рецензию к спектаклю "Принцесса Греза". Знаете, мне показалось, что он должен быть вам близок...

- Я этот спектакль очень люблю. Очень. Нравилось работать с Шапиро, он, конечно, замечательный режиссер. Не скажу, что очень нравится произведение, я не романтик. Но оно и представлено режиссером совсем не романтически. Романтически поставить это произведение очень трудно. Всех нас все равно тянет на "социалку". Хотя, наверное, многим из зрительного зала хотелось бы увидеть его не драмой.

- Кажется, ваш отец тоже играл роль принца Рюделя, как и вы... Но только в ГУЛАГе.

- Он не играл, это распространенное заблуждение. В книжке "Пути больших этапов" папа пишет, что когда-то он зекам читал эту вещь. У него в книжке есть даже те слова, что я произношу. Вот такое совпадение...

- ... символичное.

- Роковое! (с явной иронией).

- Вы говорили: "Этот спектакль - попытка приблизиться к тому, что значит в нашей жизни красота и мечты". А вы о чем мечтаете?

- На самом деле я мечтаю о спокойной жизни. Мечтаю, грубо говоря, о герани на окне и слониках в шкафу. Но мечтать никому не вредно, а вот жизнь сама определит, какая мечта осуществится. Сейчас пока ничего не хочу, устал. За сезон у меня получилось три спектакля: "Марсианские хроники" в Молодежном театре: спектакль по Брэдбери, очень тяжелый - и физически, и морально; "Затерянные в раю" и еще в мае я ввелся в "Дон-Кихота". Я уже просто никакой. ... Ладно, давай последний вопрос, и все...

- Ваш герой весь первый и половину второго акта в "Затерянных в раю" играет роль, Райхельгауз периодически становится Шамировым, Шамиров - Недом Русецки... Сейчас вы играете старого усталого артиста. Вообще, как часто вы играете какие-либо роли в жизни?

- Это жизнь. Просто иногда становится очень скучно. Почему мы друг друга подкалываем всегда и во всем? Или говорим правду, выдавая ее за ложь? Не для того, чтобы кого-то там дурить, а потому что так легче жить. Понимаете? Это вообще нормальная вещь. Это наводит людей, которые включаются в эту игру, на другую волну. Они по-другому начинают жить. Начинают что-то выяснять, копаться в Интернете сутками, брать подшивки газет, выяснять: кто это, что это... А так это, в принципе, удовольствие. Вот и все.

Заходит Виторган:
- Можно?
- Даже нужно.
- Я не помешал? Там есть какие-то изменения на сцене?
- Нет. Ничего. Все, как было. Можно не форсировать. Вот Витька вчера все подряд говорил, ну а можно чуть пошире и то же самое.
- Хорошо.
Виторган, так же тихо хлопнув дверью, уходит.

- Слушайте, неужели вы до сих пор волнуетесь, выходя на сцену?

- Не волнуются только мертвые. Вы же волнуетесь, когда разговариваете с человеком?

- Конечно.

- Ну и я то же самое.

- Ну не все же одинаковы...

- Нет, это неправда. Волнение всегда возникает... Все! Надо идти включаться...

И ушел "включаться". А ваши корреспонденты, проинтервьюировав всех, кого позволило время, отправились пить пиво с Райхельгаузом, который опять был Шамировым. Видно, театральному человеку трудно расставаться с единожды надетой маской. Но поболтать с ним все равно было приятно. И это могло бы даже стать темой отдельного материала...

Наталья Дмитриева